– Ну что он понимает! – возразил против покупки родитель. – Рано ему. Разве он сможет? К тому же проснётся раньше всех утром и начнёт тебе на флейте дудеть.

Если бы я не побоялся оказаться навязчивым, то всё же посоветовал бы молодым родителям купить сыну флейту. Пусть он не научится исполнять на ней «Самару-городок», этого в его возрасте и ожидать нечего, но пусть он дудит в своё удовольствие, нажимая на клапаны пальцами. При всём его неумении флейта будет всё же издавать чистые музыкальные звуки, а его ухо будет понемногу привыкать к ним. Постепенно он научится выделять из хаоса звуков, из тысяч и миллионов неорганизованных шумов музыкальные звуки, которые отличаются совершенно определённым числом колебаний и математически точным отношением друг к другу. Многие люди, не научившись в детстве выделять и воспроизводить, хотя бы собственным голосом, музыкальные звуки, остаются на всю жизнь с неразвитым музыкальным слухом и даже воображают, что лишены его от природы, мучительно переживая свою неполноценность. И притом даже не подозревают, что виновата в данном случае не природа (на неё всегда легче валить), а их собственные родители, которые не подсунули им вовремя игрушечную флейту или хотя бы цимбалы, не пели им в детстве песенок и не учили их самих петь, хотя бы вполголоса. Эх, да что тут и говорить! Мало ли на свете ещё родителей, которые только и ждут, когда их сын подрастёт, чтоб засадить его учиться на пианино. Но если вдруг денег у них на пианино не хватит, то не купят ему и простой балалайки. Зачем! Это же не модно, да и Ван Клиберном с балалайкой не станешь. А им обязательно надо, чтобы Ван Клиберном.

В общем, никогда не знаешь, что придёт в голову взрослому. Да навряд ли это и ему самому известно. Недавно еду в метро. В вагоне мамаша пристроила сынишку возле окна, сама села с противоположной стороны на свободное место. Ребёнок загляделся в окно, потом обернулся – не видит матери.

– А где моя мама? – спрашивает испуганно.

– Эка хватился! Твоя мама сошла на предыдущей станции, – говорит сидящая рядом тётка.

Раздаётся душераздирающий вопль. Ребёнок, что называется, заходится и падает на спину. Подоспевшая мать долго не может утешить своё дитя.

– Зачем же вы так? – укоризненно спрашиваю тётку.

– А я что? Я пошутила просто.

Сколько нервных и психических заболеваний, отравляющих иной раз человеку всю жизнь, является результатом перенесённого в детстве испуга, об этом знают лишь одни психоневрологи. А надо бы, чтоб знала каждая вот такая глупая тётка. Впрочем, происшествие это, надо полагать, нетипично. Если применить к этой тётке меры покруче (ремнём бы), то шутить столь ехидно в другой раз она, возможно, не станет. Но откуда всё же у нас это желание пошутить, посмеяться над малым, откуда такое несочувствие его горю, его волнению? Вот ведь плачет ребёнок, ему не менее тяжело, чем нам, в минуту душевной невзгоды, а мы как-то равнодушно смотрим на его слёзы и частенько считаем их просто дурью или капризами.

Вот, например, картиночка в зоопарке. На площадке, где катают детишек на пони, все пассажиры с радостным оживлением усаживаются в тележки, но одна маленькая девочка плачет. Может быть, она боится этого пони, которого видит впервые в жизни и у которого такая нелепая, нечеловеческая голова и длинное, покрытое тёмными волосьями тело? А может быть, она просто боится свалиться с тележки? Может быть, боится разлучиться с родителями? Всё это не ясно. Но ясно одно – ей страшно. Растерянные родители не знают, как поступить: то сунут девочку в тележку, то вытащат обратно. Контролёрша, отбирающая у детишек билеты, начинает терять терпение. Девчонка задерживает весь кортеж, состоящий из нескольких пони и одного осла. Уже подходит главный распорядитель, этакий солидный грузноватый дядя:

– Ну, что тут ещё?

– Да вот девочка плачет.

– Ну и поплачет, что тут такого. Сажайте.

– Но зачем же сажать, если ей это никакого удовольствия не доставит? – вмешиваюсь в разговор я. – Девочка может ещё больше испугаться, когда поедет. Ночью дома проснётся и будет плакать.

Родители, почувствовав с моей стороны поддержку, снова пытаются вытащить из тележки ребёнка.

– Ну, тогда пропал гривенник. Касса уже закрыта, – говорит дядя.

Родители снова начинают терзаться сомнениями, но под моим нажимом решают пожертвовать гривенником, и я чувствую моральное удовлетворение, сознавая, что совершил доброе дело.

Такие добрые дела здесь можно творить десятками, стоит только прийти пораньше и не пожалеть нервов для уговаривания родителей. Здесь часто кто-нибудь из малюток поддаётся эмоции страха. Один такой пассажир едет, расширив глазёнки и потеряв от испуга дар речи, зато другой ревёт громогласно, во всеуслышание, отравляя удовольствие от поездки своим спутникам. Несмотря ни на что их всё-таки возят – деньги-то плачены.

Хотелось бы знать, почему вполне взрослые, приставленные к работе с детьми сотрудники зоопарка, изо дня в день сталкивающиеся с подобной реакцией малышей, так равнодушно взирают на это? Они могли бы советовать родителям не подвергать, особенно малолетних и впечатлительных, ребятишек этому испытанию.

Впрочем, мало ли чего хотелось бы. Хотелось бы, например, узнать, кто это придумал устроить для детей телевизионную передачу «Спокойной ночи, малыши»? Да помилосердствуйте, добрые тёти! Какая уж там спокойная ночь, если на сон грядущий телевизор смотреть! Один мой знакомый малыш приходит в страшное возбуждение, как только услышит уже ставшую привычной музыку, предваряющую эту передачу.

– Детская передача! – вопит он не своим голосом. – Папа, мама, детская передача! Бабушка, детская передача! Тётя Лиза, детская передача!

Если кто-нибудь медлит и не бросается со всех ног к телевизору, он хватает его за руку и тащит. Когда же начинается передача, он сидит, широко раскрыв глаза и впиваясь всем своим крошечным существом в экран, всё принимая всерьёз, как взаправдашнее, стараясь не пропустить ни одного словечка, ни одного движения. Когда же заветная передача кончается, он, не обращая внимания на дикторшу, на её пожелание зрителям спокойной ночи, на её совет ложиться в постельку, затевает игру, в которой старается повторить всё виденное на экране.

– Давай, кутто (кутто – на его языке значит как будто), давай кутто ты морской царь, – говорит он отцу, – и у тебя кутто такая страшная борода, а я кутто рыбак на лодке; я поплыл в море, а ты кутто мою лодку схватил и тащишь под воду на дно. Ну, давай!

И он не успокоится и не отойдёт ко сну, пока не набегается по комнате и не повторит несколько раз эту игру. А какой уж тут сон, когда перед глазами так и маячат поразившие его воображение картины.

Я не хочу сказать ничего плохого о содержании этих телепередач. Они вполне безобидны на первый взгляд, да ведь смотрят их пятилетние дети, и даже четырёхлетние, и трёхлетние, даже двухлетние. А в этом возрасте малыши – страшно серьёзный народ, для которого приключения заблудившегося в лесу полевого мышонка – истинная трагедия, потому что иных трагедий он пока и не знает вовсе. Нет, никаким ребятишкам я бы не советовал на ночь эти передачи смотреть. Ни с какими педагогическими и врачебными рекомендациями это не сообразно. Ведь не то что детишкам, даже взрослым не рекомендуется на ночь читать. Так то читать, понимаете ли, чи-та-ать! Чтение всё же не так будоражит воображение. А тут изволь на ночь глядя телевизор смотреть.

Короче говоря, есть предложение. Ничего не меняя в этих передачах, называть их не «Спокойной ночи, малыши», а «Добрый вечер, малыши» и показывать их хотя бы часа за два, за три до того, как ребятишкам идти в постель. Думается, что сотрудники телевидения последуют этому доброму совету, так как люди они вполне благоразумные, способные внимать голосу рассудка и ни в каких крутых мерах воздействия не нуждающиеся.

А детишки за это только спасибо скажут.

О старых песочницах, волшебных лавках, смелых замыслах и золотом осле

«Всё лучшее – детям!» Какой замечательный лозунг, не правда ли? Разве найдётся на свете что-нибудь, что мы пожалели бы для наших детей – нашей радости, нашей гордости, нашего будущего! И без всякой надежды получить от них что-либо взамен, заметьте. Ведь истинная любовь бескорыстна. И она, эта любовь, проявляется всюду. Буквально на каждом шагу. Вот, к примеру сказать, когда мы предпринимаем строительство нового дома, то не бросаем дело, доведя постройку до предусмотренного типовым проектом пятого или десятого этажа, а соорудим ещё сверх того во дворе беседку, чтоб детишки могли поиграть в тени, устроим песочницу с ярко раскрашенной крышей в виде гигантского гриба-мухомора и, конечно же, деревянную горку, с которой так любят ребятишки спускаться на своих собственных штанишках.